Неточные совпадения
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из дома по делам, и, завидя его, спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и
бросалась на грудь к
мужу, всегда с пылающими от радости щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря
на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
И пальцы Веры Павловны забывают шить, и шитье опустилось из опустившихся рук, и Вера Павловна немного побледнела, вспыхнула, побледнела больше, огонь коснулся ее запылавших щек, — миг, и они побелели, как снег, она с блуждающими глазами уже бежала в комнату
мужа,
бросилась на колени к нему, судорожно обняла его, положила голову к нему
на плечо, чтобы поддержало оно ее голову, чтобы скрыло оно лицо ее, задыхающимся голосом проговорила: «Милый мой, я люблю его», и зарыдала.
Иногда
на нее находила жажда какого-то истерического покаяния —
броситься в ноги
мужу и каяться, каяться.
Серафима даже заплакала от радости и
бросилась к
мужу на шею. Ее заветною мечтой было переехать в Заполье, и эта мечта осуществилась. Она даже не спросила, почему они переезжают, как все здесь останется, — только бы уехать из деревни. Городская жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
Устинья Марковна так и замерла
на месте. Она всего ожидала от рассерженного
мужа, но только не проклятия. В первую минуту она даже не сообразила, что случилось, а когда Родион Потапыч надел шубу и пошел из избы,
бросилась за ним.
Gnadige Frau, приехавшая вместе с
мужем и Марфиным в губернский город
на баллотировку и тоже бывшая
на хорах, первая
бросилась к Миропе Дмитриевне и хотела было ее отпаивать водою, но Миропа Дмитриевна одно лишь повторяла: «Домой, домой!».
— Господи, да уж не горим ли мы где-нибудь, отец Савелий! — воскликнула, в перепуге
бросаясь в комнату
мужа, протопопица, но тотчас же
на пороге остановилась и поняла, в чем заключалась история.
Отвечала не спеша, но и не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что все слова её с трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож при казённой палате, велел ей, семнадцатилетней девице, выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников;
муж вскоре после свадьбы начал пить и умер в одночасье
на улице, испугавшись собаки, которая
бросилась на него.
Вспомнила Софья Николавна происходившую тут недавно неразумную свою вспышку, вспомнила свои несправедливые упреки
мужу, вспомнила, что они надолго его огорчили, — и закипело у нее сердце, и хотя видела она Алексея Степаныча теперь совершенно счастливым и радостным, громко смеющимся какому-то двусмысленному анекдоту Кальпинского, но она увлекла его в сторону,
бросилась к нему
на шею и со слезами
на глазах сказала...
Оставшись наедине с
мужем, Софья Николавна в волнении и слезах
бросилась к нему
на шею и с глубоким чувством раскаянья вновь просила у него прощенья, обвиняя себя гораздо более, чем была в самом деле виновата.
Дьячковская избушка стояла недалеко от церкви, и Арефа прошел к ней огородом. Осенью прошлого года схватил его игумен Моисей, и с тех пор Арефа не бывал дома. Без него дьячиха управлялась одна, и все у ней было в порядке: капуста, горох, репа. С Охоней она и гряды копала, и в поле управлялась. Первым встретил дьячка верный пес Орешко: он сначала залаял
на хозяина, а потом завизжал и
бросился лизать хозяйские руки.
На его визг выскочила дьячиха и по обычаю повалилась
мужу в ноги.
Лупачев. Погодите, погодите! Продавать себя богатому
мужу, конечно, разврат; но и богатой женщине разбирать красоту мужскую и покупать себе за деньги
мужа, самого красивого, — тоже разврат; но тут есть разница: между продающими себя часто попадаются экземпляры очень умные и с сильными характерами; тогда как те, которые
бросаются на красоту,’по большей части отличаются пустотою головы и сердца.
Бахтиаров писал, что он отказывается от свидания с нею, потому что страсть его возрастает с каждым днем; что он уже долее не в состоянии владеть собою и готов, несмотря
на ее холодность, при ее
муже броситься к ее ногам и молить о любви.
Стены, потолок, лампа и ковер
на полу замигали ей насмешливо, как бы желая сказать: «Прозевала! прозевала!» Она с плачем
бросилась из спальни, шмыгнула в гостиной мимо какого-то незнакомого человека и вбежала в кабинет к
мужу.
Бросилась было к городничему с намерением пожаловаться
на мужа, но там ее дежурный солдат не пустил, потому что градоначальник в то время спал, и сказал ей, чтоб она пришла вечером в полицию.
Доказательства и здесь совершеннейшая роскошь; разверните Магеллана, разверните Дюмон д’Юрвиля и читайте первое, что раскроется, — будет хорошо: вам или индеец попадется какой-нибудь, который во славу Вишны сидит двадцать лет с поднятой рукой и не утирает носу для приобретения бесконечной радости
на том свете, или женщина, которая из учтивости и приличия
бросается на костер,
на котором жгут труп
мужа.
— Ваше превосходительство! —
бросилась к Кистунову Щукина. — Вот этот, вот самый… вот этот… (она указала
на Алексея Николаича) постучал себе пальцем по лбу, а потом по столу… Вы велели ему мое дело разобрать, а он насмехается! Я женщина слабая, беззащитная… Мой
муж коллежский асессор, и сама я майорская дочь!
Агнеса Ростиславовна (вскакивает, бежит,
бросается ему
на шею с воплем). Милый, спаси меня! Я погибла! Я выйду замуж за тебя, — будь моим
мужем, моим господином, только спаси меня!
Те же, Ступендьев и Миша. Ступендьев во время этого разговора подошел к самому графу. Миша остановился у порога. Дарья Ивановна глядит
на графа,
на мужа и с звонким хохотом
бросается в кресла. Граф в смущении оглядывается и видит Ступендьева. Тот ему кланяется. Граф с досадой обращается к нему.
Несчастная женщина
бросилась туда и нашла своего
мужа простертым
на земле и при последнем издыхании: он лежал не дыша, с закатившимися под лоб глазами и с окровавленным ртом, из которого торчал синий кусочек закушенного зубами языка.
— Не знаю; его взял мой
муж. Я
бросилась ее искать: мы обыскали весь хутор, звали ее по полям, по дороге, по лесу, и тут
на том месте, где… нынче добывали огонь, встретилась с Ворошиловым и этим… каким-то человеком… Они тоже искали что-то с фонарем и сказали нам, чтобы мы ехали сюда. Бога ради посылайте поскорее людей во все места искать ее.
Первая пришла в себя Глафира: она сделала над собой усилие и со строгим лицом не плаксивой, но глубокой скорби прошла чрез толпу, остановилась над самым трупом
мужа и, закрыв
на минуту глаза рукой,
бросилась на грудь мертвеца и… в ту же минуту в замешательстве отскочила и попятилась, не сводя взора с раскачавшихся рук мертвеца.
В прелестных глазах матери сияла беспредельная радость и благодарность небу, которое помогло ей все это устроить для спокойствия
мужа. Она заплакала — и, выслав музыкантам вина и ассигнацию,
бросилась на колени и, прижав меня к своей груди, стала молиться…
Матрос с тесаком
бросался на толстого буржуя без лица и, присев
на корточки, тукал его по голове, и он рассыпался лучинками. Надежда Александровна, сияя лучеметными прожекторами глаз, быстро и однообразно твердила: «Расстрелять! Расстрелять!» Лежал, раскинув руки, задушенный генерал, и это был вовсе не генерал, а мама, со спокойным, странным без очков лицом. И молодая женщина с накрашенными губами тянула в нос: «Мой
муж пропал без вести, — уж два месяца от него нет писем».
Однажды Петр, Катин
муж, пьяный, долго и жестоко колотил Катю, потом тут же в кухне, сидя, заснул, положив голову
на стол. Петенька решил избавить Катю от этого зверя. Взял полено, подкрался и с размаху ударил Петра по голове. Петр вскочил,
бросился на Петеньку, Петенька испугался и убежал, а Петр с залитым кровью лицом опять заснул.
— Нет, нет! Прошу вас, не присылайте больше ко мне своего несчастного
мужа! Умоляю вас, что у меня есть нервы и кое-какой остаток совести. Мы его с вами когда-то подло обманывали, но это было давно, и тогда я это мог, потому что тогда он и сам в свой черед обманывал других. Но теперь?.. Этот его рамолитический вид, эти его трясущиеся колени… О господи, избавьте! Бога ради избавьте! Иначе я сам когда-нибудь
брошусь перед ним
на колени и во всем ему признаюсь.
И теперь, когда ей было уже более тридцати лет, такая же красивая, видная, как прежде, в широком пеньюаре, с полными, белыми руками, она думала только о
муже и о своих двух девочках, и у нее было такое выражение, что хотя вот она говорит и улыбается, но всё же она себе
на уме, всё же она
на страже своей любви и своих прав
на эту любовь и всякую минуту готова
броситься на врага, который захотел бы отнять у нее
мужа и детей.
— Как вы можете это говорить! — крикнула Татьяна; теперь она казалась очень красивой и сильной, и то, что она каждую минуту была готова
броситься на врага, который захотел бы отнять у нее
мужа, детей и гнездо, было выражено
на ее лице и во всей фигуре особенно резко.
— Конечно, если
мужа нет дома, то вам нельзя оставаться здесь, — проговорила она насмешливо. — Воображаю, как бы вы были несчастны, если бы влюбились в меня! Вот погодите, я когда-нибудь возьму и
брошусь вам
на шею… Посмотрю, с каким ужасом вы побежите от меня. Это интересно.
По окончании обедни, когда Наталья Андреевна просила отслужить панихиду
на могиле
мужа, дьячок
бросился целовать у ней руки и сказал...
Появление князя Андрея Павловича в Несвицком в ту самую минуту, когда княгиня Зинаида Сергеевна была мысленно около оставленных в Петербурге
мужа и сына, было до того для нее неожиданно, что вся выработанная ею система отношений к
мужу рухнула сразу, и измученная женщина, видевшая в нем все же единственного близкого ей человека, инстинктивно, подчиняясь какому-то внутреннему толчку,
бросилась к нему
на шею.
— Я ему чуть в буркалы его охальные не плюнул, чтобы не повадно ему было сплетать несуразные сплетки. «В Тихвин наша барыня уехала,
на богомолье, а ты не весть что зря языком болтаешь, охальник, право, охальник…» — сказал я ему, а он мне в ответ: «И Богу молиться, чай, с милым дружком сподручнее, чем с калекою
мужем сидьмя сидеть…»
Бросился я было к нему, чтобы оттаскать за волосы за такие речи, да увертлив, подлец, убег…
Иные, не успев еще разрешить ноги свои от смертных уз, но желая скорее поклониться святому
мужу (которого за несколько минут готовы были побить каменьями, как Антипа),
бросались вперед, запутывались в саванах, падали друг
на друга и возились по земле.
Переход этот показался резким только одной Марье Валерьяновне, так как,
на самом деле, охлаждение к ней
мужа шло постепенно, и он сначала принуждал себя ласкать ее, старался забыться под ее ласками, но это принуждение себя сделало то, что он стал к ней чувствовать физическое отвращение и головой
бросился в омут разврата и кутежей, чтобы найти то забвение, которое он почти в течение целого года находил в страсти к своей молодой жене.
Душевная острая боль и трепет всего внутреннего существа сменились теперь изумлением. Как могла она, Антонина Сергеевна Гаярина, допустить себя до такой неистовой выходки, чуть не с кулаками
броситься на любимого человека,
на мужа, оставшегося ей верным? В этом она не сомневалась.
И с этим она поставила
на уборный стол флакон и, вероятно, хотела идти вслед за
мужем в те самые двери, в которые он вышел, но Пик предупредил ее: он
бросился вперед, схватил в передней свой плащ и шляпу и выбежал
на улицу.
На дворе уже темнело и лил проливной дождь. Пик ничего этого не замечал; он шел и свистал, останавливался у углов, не зная, за который из них поворотить, и потом опять шел и свистал, и вдруг расхохотался.